3 oктября 1926 сoстoялся пeрвый в истoрии рeпoртaж с футбoльнoгo мaтчa. Случилoсь этo не в Англии, не в Бразилии, не в Италии и не в Испании. «Террикон» вспоминает обстоятельства эпохального события…
«Говорите, что хотите. Неважно, что именно. Главное — не останавливайтесь ни на секунду!» — с такими словами Йозефа Лауфера буквально вытолкнул в радиоэфир президент пражской «Славии». Отказаться было невозможно. В этом клубе Лауфер работал администратором. А ситуация сложилась патовая, и урон репутации клуба грозил серьезный…
В 20-е годы радио все активнее входило в жизнь человечества. Чехословакия, совсем недавно выделившаяся из состава Австро-Венргии, была страной передовой, частью западной цивилизации. И освоение радио там шло по вполне актуальному графику. Первая национальная радиостанция появилась в 1923. Летом 1926 прошла успешная трансляция со съезда молодежной физкультурной организации «Сокол». Вдохновленная ее успехом, редакция решила сделать еще одну спортивную попытку. И обратилась в сторону футбола, популярность которого в стране уже была всеобщей. Ну, а кого транслировать, если не «Славию», чемпиона двух предыдущих сезонов?
Повод образовался легко — 3 октября пражский клуб принимал венгерский МТК. Встреча была товарищеской, но очень статусной. Примерно, как если бы сейчас встречались «Реал» и «Манчестер Сити». Да, именно так — не зря известный австрийский тренер Вилли Мейзль выделял эти два клуба вместе с «Барселоной» как три клуба мирового класса в тогдашней футбольной иерархии. В общем, случай для первой радиотрансляции подвернулся — лучше не придумаешь! И руководство «Славии» пошло на эксперимент с удовольствием.
Для ведения репортажа был приглашен специалист высокого класса — профессиональный диктор Михал Горачек. Все, казалось, подготовлено по высшему разряду. И вдруг — все рухнуло. Горачек на стадионе не появился. Его ждали, сколько могли. Когда стало ясно, что нужно искать замену, руководство «Славии» стало хватать за рукава присутствовавших на матче спортивных журналистов, уговаривая спасти ситуацию. Но никто не согласился на такое необычное дело, грозившее национальным позором. Вот тогда взгляд президента и упал на Йозефа Лауфера, клубного администратора.
Его знали как человека образованного, спокойного и с хорошо подвешенным языком. То, что надо!
«Меня просто схватили и потащили к микрофону, хотя я героически сопротивлялся. Вместе с директором меня убедили, что срыв трансляции станет позором не только для радио, но и для «Славии». И вот меня уже тащат наверх на трибуну», — вспоминал Лауфер.
И вот его усаживают перед микрофоном. И показывают, что можно говорить. Но что? Лауфер сказал самое простое, что можно было сказать в той ситуации: «Говорит Прага. Мы с вами на стадионе «Летна», где несколько мгновений назад начался матч. Местная «Славия» принимает чемпиона Венгрии МТК из Будапешта». Дальше он подумал, что слушателю будет интересно узнать, кто же играет. Он объявил составы. Все это была понятная почва. Но как вести себя дальше? И Лауфер, как он вспоминал, решил просто рассказывать о происходящем так, как если бы его слушал друг. Подробно, доверительно и так, чтобы друг не заскучал, иногда оживляя отчет какими-то сравнениями и образами.
В общем, таков был обычный стиль общения Лауфера. Он не стал выпендриваться, выдумывать себя заново. Он пришел в эфир таким, каков был. И это оказалось тем. что нужно. Слушатель моментально оценил эту простоту, информативность и красноречие. Лауфера полюбили сразу и навсегда. Вот как его слушает, например, персонаж фильма 1931 «Мужчины в офсайде»:
К тому времени Лауфер уже стал культовой фигурой — настолько, что его голос мог фигурировать в качестве отдельного «номера» в кино. Но все могло бы и не случиться. Тогда, 3 октября 1926, он со своей задачей вроде бы справился — но трансляция получилась скомканной. По какой-то причине радиостанция передала только первый тайм — а потом запустила музыку. Возмущенная аудитория забомбила редакцию письмами с требованиями повторить трансляцию — но уже полного матча. И обязательно с тем же диктором! Лауферу, который был совсем не в восторге от своего первого дикторского опыта, пришлось вновь усаживаться перед микрофоном.
Так и пошло. В результате, Лауфер втянулся, бросил свою администраторскую работу и сосредоточился на дикторстве. И стал лучшим в своем деле.
Его манера была неповторима, чудесным образом соединяя спокойствие на грани вальяжности — и настоящий болельщицкий энтузиазм, прорывавшийся в пиковые моменты матча. Будучи фундаментально образованным человеком, Лауфер обладал завидным словарным запасом, что позволяло ему рисовать картину происходящего ярко, красочно, неповторимо. Коллеги называли Лауфера «человеком-фонтаном» – в самый неожиданный момент он мог выдать что-то навсегда запоминающееся. «Рассказывать о том, когда на поле кипят эмоции – не самое сложное, настоящее искусство – описывать игру, в которой ничего не происходит. Лучше всего это получалось именно у Йозефа Лауфера», – считает современная звезда чешской спортивной журналистики Томаш Когоут.
Главным репортажем в карьере Лауфера стал отчет о финальном матче чемпионата мира 1934, в котором Италия играла с его родной Чехословакией. Соотечественники были обречены — игра проходила в Риме, уступить итальянцы не могли, судья откровенно работал на хозяев. Все, что мог сделать Лауфер в той ситуации — рассказать об игре так, чтобы сотням тысяч чехов было интересно и не слишком горько. Вот как он это делал:
Футбольным комментарием Лауфер занимался до самой смерти — до 1966. Ему удалось поработать еще на одном финале чемпионата мира — 1962. И вновь чехословаки проиграли, но на сей раз уже по справедливости — великолепные бразильцы были реально лучше. Комментатор вынужден был это признать с финальным свистком. Он был объективен, как всегда. Ну, по крайней мере, всегда старался…
Обсудить новость можно на страничке terrikon.com в Facebook https://www.facebook.com/terrikon
Федор Ларин, специально для «Террикона»